Из коллекции мыслей

И всё же.

Мне ясно только то, что нету ничего святого.

Конечно это было понятно и раньше,

Но теперь - особенно остро.



***



Н@ столике:

Everything Is Illuminated - Johnathan Safran Foer

Плоть Молитвенных Подушек - Роберт Ирвин

Collected Fiction - Jorge Borges

Classic Cocktails - Allan Gange

---

Из коллекции картинок

auch river

by *kil1k



Cause and effect.

You like?

You like?

---

Фрэнк в серьёз решил стать новым мессией. Давно пора.

---

Из коллекции мыслей

Откушу кусок неба

пожую

выплюну



Мне почему-то особенно горько

писать о шляпах

думать о шляпах

на шляпы смотреть



Красивая женщина не сводит с меня пронзительных глаз.

Да вот только я никому не расскажу почему.



Главное не пропустить момент когда я перестану обращать внимание на каждого нищего.



***



Nox., второй достигла волшебного числа - 55. Она пришла как раз тогда когда кто-то устал от моего бесполезного гостеприимства. Добро пожаловать .)

---

з коллекции попыток: главный страх кристофа

Главный страх Кристофа



Всё это слишком рядом.

(с)

Мне кажется, хоть я и не уверена точно, что встретились мы на каком-то митинге. То есть, Кристоф был на митинге, а я просто проходила мимо, набиралась ощущений и деталей.



Он увидел меня, кое как выбрался из волнующейся толпы протестантов и предложил съездить с ним в район, по сути схожий с Новогиреево, – такой же далёкий и скучный. Предложил от всего сердца, просто так, ведь сам то он жил в противоположном конце города. Я тактично отказалась, но в награду за смелость не стала делать вид, что он сказал что-то странное. Если бы в те времена я уже знала Жардин, то она бы непременно заставила меня пережить эту же встречу в своей голове, но на этот раз согласится поехать в «Новогиреево» и посмотреть что там за обстановка, что за люди и почём там шариковые ручки. К счастью и к радости я ещё не знала старую каргу и поэтому спокойно пошла с Кристофом в ближайшую кофейню.



Добрая часть того, о чём говорил этот персонаж, не являлась для меня новостью. Он либо перебирал старые излюбленные темы, либо просто рассказывал мне новости из инностранных газет, которые я не покупаю из принципа, но из того же принципа читаю. Однако же, его маннера не раздражала, а просто добавляля забавных деталей и без того интересному человеку.



Кажется мы сидели в кофейне несколько лет подряд, а если и делали какие-то перерывы, то только для того что бы встретиться в том же месте в тоже время и начать тот же разговор.



Главным страхом Кристофа было то, что я могу радикально перекрасить свои волосы. Он, почему-то, был искренне нежно влюблён в мой натуральные цвет и рыцарски защищал бы его от нападок, если бы таковые имелись. Почти с такой же интенвисностью Кристоф боялся, что я когда-нибудь забуду подробности наших с ним рассуждений. Боялся этого не безосновательно, потому что я действительно невольно чищу свою память каждый день.



«Помнишь ты сказала, что сама не раз придумывала сценарий к Шоу Трумана?» - спрашивал меня он уже зная ответ. - «А я тебе сказал, что ты не одна такая, а что все мы наивно полагаем себя единственными истинными в этом мире полном притворства и авторства Шекспира?»



«Помню,» - кивала я. – «Ты тогда ещё был одет в ярко-голубую футболку, а я забыла дома кошелёк.»



Он удовлетворённо улыбался.



***



meihe, лучше поздо чем никогда. Добро пожаловать .)

---

Из коллекции мыслей: фокус

Я фокусирую мысль на мысли.

Жардин очень любит критиковать то, что я пишу,

А я не могу сказать о её рассказах ни слова.

Она постоянно толкает меня куда-то в темноту,

В какое-то невидимое измерение, где сама она никогда не была.

Она, то и дело, пытается расколоть мне голову и посмотреть что там.

Что я вижу и как?



My focus shifts to the right.



Мой стакан запотел от обилия льда в стакане.

Я рисую на гранённом боку бабочек с французскими усиками.

Они срываются со стеклянных краёв и улетают под звуки Марсельезы

Вверх и в сторону.

Кофейня уже полна этих бестолковых созданий.

Трудно пройти. пролететь.



My focus shifts up.



Как открытая книга, я падаю с пятого этажа индустриального здания

Имени Альберта Кана, знаменитого американского архитектора.

Я - книга о том как кто-то падает с открытого пятого этажа.

Ты – знаменитый Альберт Кан, здание которое было архитектором.

Я чувствую что тебе скучно на меня падать.

Ты ничего не чувствуешь, потому что ты – архитектор который был зданием.



My focus shifts left.



Я чувствую структуру текста под подушесками своих пальцев.

Я могу сжать в кулак, то что только написала,

Могу уже не тарабанить по клавишам, а просто лепить,

Придавать форму с помощью слов и подкреплять знаками и вареньем

Мне так нравится, так гораздо легче жить.



My focus shifts down.





Когда-то недавно я ещё находила в себе сомнения.

---

Из коллекции продолжительного: удивительные странствия в стране минималистов

Минимализм первый: индейцы гринписа



Я спускаюсь с холма и вижу перед собой маленькую железную дорогу. По ней идёт столь же маленький поезд. Он проезжает мимо, выдав на прощание кружочек белого дыма, который расширил озоновые дырки и кардинально испортил состояние окружающей среды. Я морщусь от гринписовской философии и спускаюсь по холму дальше, перехожу через дорогу, успев положить на неё монетку (да возрадуются обнимающие деревья и спасающие китов). Через пятнадцать минут мою монетку подберёт маленькая девочка, потрявшаяся в лесу из корыстных побуждений, но я об этом уже не узнаю, потому что ветерок свеж, ноги легки, а голова настроена на

приключения.

приключения.



Зайдя в лес, я вижу индейца лениво сидящего под деревом и жующего жевачку.

- Мой дом – твой дом, - говорит он, намекая на то что его придётся брать с собой.

- Твой, твой, - легко соглашаюсь я стараясь скрыться за ближайщими кустами.

- Я никогда не видел здесь белых людей, - врёт мне индеец, мнгновенно оказываясь рядом.

- Молодец, - искренне не хвалю его я.

- Правда, - немного негодующе.

- Ага, - тихо и спокойно.

- Меня зовут Ченгачкук.

- Ага.

- Правда!

- Ага.

Разговор почему-то умирает и мы идём в относительной тишине, если не считать пение птиц и синхронное завывание койотов за шум.



Проходя по маленькой солнечной поляне, мы видем ещё пять индейцев, один из которых, на самом деле, афро-американец.

- Наш дом – ваш дом, - говорят они нам, и не дожидаясь ответа присоединяются к нашей малочисленной компании.

- Ченгачкук, - вежливо представляется мой индеец.

- Да знаем, уж с тридцать лет вместе живём, - отвечают ему инейцы.

Мой компаньон теряется и краснеет, а я внимательно изучаю прибавление.

- Острый Ноготь на Ноге, Халтурщик Плешивый, Храбрые Трусы в Крапинку, Зоркий Нос и Дадли Джордж 3, - представляются они.

- 3? Не III? – удивлённо переспрашиваю я у африканца.

- 3, - он неопределённо разводит руками, мол «такая уж судьба».

Больше не зацикливаясь на формальностях, мы уходим с поляны, предварительно поправив все травинки, которые успели вытоптать совими неорганичными ногами.



Перед нами то и дело скачут олени и летают птицы. Дадли Джордж 3 всё время пытается застрелить их из своей винтовки (я ведь сказала, что она у него есть?), а пятеро индейцев его всё время останавливают, призывая к его чувствам общественного долга и социальной справедливости. Не понимая ни одно из этих понятий, Дадли каждый раз впадает в глубокие разумья, а иногда и в ямы, из которых нам приходится вытаскивать его за ствол его же винтовки – весьма ненадёжное занятие.



Через три часа похода, я чувствую, что индейцы начинают терять былой энтузиазм, поняв что угощать джином их не будут. Что бы хоть как-то поднять мораль полка, и воспользоваться эелементом неожиданности, я говорю Дадли Джорджу 3:

- Я всегда мечтала поцеловать афро-американца.

Он улыбается и изучает флору и фауну у себя под ногами. Индейцы уважительно косятся на меня и одобрительно хмыкают.



Конец леса наступил неожиданно. Наша банда вдруг обнаружила, что стоит не посреди зелёной чащи, а на крутом каменном побережье. Мужчины начали переглядываться и наконец один из индейцев сказал:

- Собратья по лесной крови, бог Аннунах только что просвятил меня и открыл мне великую тайну: в километре отсюда есть отличная делянка смешной травы. Не направить ли нам свои свободные стопы к этому благославенному месту?

- Чувак, ты конкретно рубишь телегу, - посмеиваясь говорит американец и слишком уверенно напавляется в какую-то слишком известную ему сторону. Индейцы следуют.



Я остаюсь на побережье одна и начинаю осторожно пробираться по камням к хижине на холме, где живёт старик Че.

@настроение: http://www.titane.ca/concordia/dfar251/igod/main.html

---

Из коллекции попыток: погодные подзатыльники

Погодные Подзатыльники



Осень за шкирку тащит меня по узкому переулку к серому здания военкомата.

Я особо не сопротивляюсь, но всё равно ругаюсь на погоду добрыми словами.

Осень не плачет и не сердится, а просто молча и сосредоточенно добивается своего;

Выталкивает меня на грязное крыльцо, а сама уходит в сторону троллейбусной остановки.

Зайцем поедет. Это она умеет. Хоть бы её оштрафовали.

Я усаживаюсь на холодном крыльце, не достаю из кармана сигарету (потому что не курю)

Разглядываю лица стоящих рядом молодых людей.



Когда я была совсем маленькой, я хотела быть мальчиком.

Желание это было вызванно тем, что мальчикам на надо рожать детей.

Их жизнь казалась мне гораздо проще, легче и безболезненнее.

В начальном учебном нам не читали книжки про матерей одиночек и про Саманту Джонс,

Не давали даже намёка на воможность выбора; вот и говорите о привитых ценностях.

Но, «Не все женщины – самки,» - сказал мне когда-то кто-то, или я сама себе.

Узнав что детей мне рожать необязательно, я разочаровалась в своей детской мечте

И решила, что женственность гораздо интереснее, чем мужественность.

Да потом ещё и Эллочка Людоедка сказала: «Парниша, у вас вся спина белая,»

Комик определил женское равноправие: «Когда ты любишь, а он убирает и готовит,»

Марта Стюарт стала решительной миллионершей,

А Макса Фрая написала...



Я смотрела в лица ребят (точнее «пацанов») и мне было их искренне жаль.

Умудрились же родиться «сильными», да и ещё в стране которая любит убивать без войны.

Хотя нет, погоди, ведь есть же война.

Вчера поймала себе на том, что искренне желала исчезновения Чечни.

«Религиозный фундаментализм неприемлим...» - говорил техаский президент, - «...в Ираке.»

И всё таки я не знаю кто лучше.



А мне нравится быть мной.

Приятно удивлять,

Удивляться приятно.



Чертовски прав был Фрэнк когда молчал.







always too late

by *remyryan

---

Из коллекции мыслей: города и погодные условия

Вот прямо сейчас, мне хочется жить в городе, в котором всё время идёт дождь. Мне хочется просыпаться под стук капель и лежать под тёплым одеялом, просыпая все свои утренние дела. Ведь тогда бы у меня действительно была причина так поступать. Мне хочется, чтобы по вечерам там поднимался сильный ветер, который выдувал бы зонтики из рук сиротливых прохожих и уносил бы их в зонтиковый рай. Я хочу выбираться в ночной городб натягивать свой капюшон и идти на звук прибоя.



Моя обезьяна хочет жить в городе, где много слонов. Она хочет чтобы они катали её на своих спинах и поливали водой из хобота, чтобы срывали ей бананы и рассуждали с ней о достоинствах её повествований. Она у меня фантазёрка и позерша.

---

Из коллекции прозы

the ocean

by *seanfl

One of those English dreams

I asked you where to start my dream and you said “In the middle”. I never listen to you.

“Do not touch,” says the writing on my pedestal. People stand around and look at me as if I am a person. They read on. Now they all thinks that I was crafted by an unknown oriental master, that his firm hands shaped me into what I am now, a vase. I let them think what they want. People crowd around me, intrigued. They press the air closer and study the patterns on my sides. They say my patterns are flowers, warriors, princesses, faraway lands, epic battles, ancient deities and unintelligible writings all at once. They say that my lines intertwine, interfere, and intersect with each other, allowing everyone to see what they want, and not what is actually on my clay skin. I have never seen my own patterns and so I wonder if they lie. People stand together, surrounding me. They scratch their heads, necks, and cheeks; they whisper, trying to cover up their conversations with the backs of their hands; they look at me. When they cannot take the dizzying intensity anymore, they look away. It feels as if all their fingers want to touch me, hoping to alter my patterns at least by an inch or a sign, just to make sure that they are real. It is in their eyes: the doubt that I am a vase and not a girl, that I am not a girl who wishes to be a vase, or a vase which is thinking about being a girl in a vase museum. They try to make sense of that thought. That is the only thing stopping them from extending their hands and sweeping me off my pedestal onto the hard marble floor, created especially for shattering glass.



A child’s hand reaches to me and I feel myself shiver and shake. The hand hangs over me for a moment and then drops a piece of chewed gum into my inner emptiness.



I am nowhere.

The universe has probably created a little black hole especially for me.

I am trying to sleep, trying to fall asleep.

Oh, I am very tired.

Stupid sheep; they never help;

I cannot even close my eyes.



But I do feel like I’m missing something.

Probably a double espresso, but I cannot be sure. Perhaps a simple cappuccino.

It’s a craving. Yes, it’s definitely a craving.



Oh, I wish I could work for a nice old king with a good sense of humour.

We would drink coffee and tea during weekdays and play cricket on the weekends.

Once every month, we would play hide-and-seek in the palace.

Once every year we would go and live in a shack by the sea.

I would tell the king my wonderfully odd stories and little tales.

He would teach me how to look intelligent while having no idea of what is happening.

But I realize this is all just a silly fantasy: charming old kings with a sense of humour do not exist.

There is only one way out of this: I will have to make up my own kingdom.



But plans never work out. Either because we don’t follow through or they get lost on the way. Gosh, when will I fall asleep?



Do I believe in Gosh?

Wait, somebody else said that.

That’s not my line.

I’m not funny. I’m very tired. I’m old.

Growing old.

Like the tree I used to see all the time.

That tree was seriously funny.



You and I, we sit on a branch of a gigantic oak tree that has grown behind our country house for about a hundred and two years. I’m trying to guess how long it would take me to fall down and you are just lying on your branch, a few metres away, stretching and relaxing, whistling a tune about a monkey who wanted to buy bricks. Monkeys are way cool. “We’ll walk away into the cheapness of the night,” – you say, looking smug, looking like young Tom Sawyer. - “Don’t worry betsy, we’ll be alright.” Betsy is what you call me. You do not mean it as a name, but as a position, a calling, a type of friend, who does not believe in what you are saying, yet never shows it. I try to rid myself of these stupid pointless thoughts that prevent me from falling asleep. An even better idea would be to rid your careless head of ideas like that, but your head is too far in the clouds. I wonder if it’s raining up there.



My skin is bathing in the soft greenish sunlight and I enjoy it, like I always do. You do not focus on the details, you just cannot shut up. You ask me to run away with you to distant countries, of which I have never heard. You ask me to run away with you to the peaks of the highest mountains, where no lama would ever go; to isolated uninhabited islands, just to check if cannibalism was doing well; to uncharted jungle paths, which I blame for the sad fate of Doctor Livingston; and, for some reason, to an Armenian wedding, which I can only justify by the amount of singing and alcohol involved. Every day you ask me to run away with you, but you never act on it, we never leave.



Yesterday I made little wings out of colour paper and candle wax. I could fly away. You will be left here, sitting on this tree until five o’clock – the coffee break. I would go visit old granny Europe and take a few pictures of her with my trusty Nikon. You would not miss me and I would not miss you, since we never knew each other that well.



You are Frank, the hippie that I created in my head. You are my favourite character, my favourite dream… But wait, that means I am sleeping… slipping, slips, slippers… I never wear flip flops. Neither do you.



I jump off the tree and fly towards nirvana, where orange monks wonder around without a sense of direction, looking for their Llama.



I do not know why, but my spitefully sweet nirvana is full of slender white flowers. I have walked around them for more than fifteen minutes now, unable to bring myself to find out what they smell like. On one hand, my inner Alice is really curious about it. On the other, I read too many reliable books on Venus’ flytrap that attracts insects and then eats them, clashing its jaws, champing, chewing, and finally burping and opening up for another victim.



I think I’m being chewed. All the time.



I do not want to be the fly. I do not want to be the flower either. What I want is a little oxygen intoxication and a little soft feeling in my ear.



My ear is being whispered in. I am walking in the London Zoo with a miniature copy of Lewis Carroll on my shoulder. Carroll tells me his thoughts on life and sometimes nags about his sore throat.



“Now, then, you see, a dog growls when it's angry, and wags its tail when it's pleased. Now, I growl when I'm pleased, and wag my tail when I'm angry. Therefore I'm mad,” - he says matter-o-factly.

“I met an elephant once. He was too much into monologues. We never talked again,” - I reply and nod.



I nod. Carroll nods. The monkeys nod. The public nods. Time bends.

It is the first and last time, the “never again” time. Never again will I

forget my keys at home and try to break into my own house

feel Chanel #5 in the air around an expensive bathroom

scrumptiously inspect the sky for signs of recognition

steal a piece of your cigarette from a full ash tray

call my close friend and ask, “is it really you?”

grab my old life by the throat, leg or hand

listen to a band for five hours straight

taste the first snow of April 1997

see moments



I will again never. Time, again, never the last first

Time slo…w..l..y sto…p……...s.

---

Из коллекции мыслей

Старина Джек оставил под твоими глазами слёзы; под моими глазами - тени.

Он заставил меня перечитывать то, что я пишу. Вслух.

Изощрённая пытка на заметку инквизиции.



Тени под моими глазами перерастают в туманы.

Они завалакивают мне глаза и не дают смотреть вокруг.

Они мягко трутся о веки и иногда запутываются в ресницах.

Я моргаю часто-часто.



Я часто сплю.

Я чаще вижу сны.

И ещё чаще их записываю.

---

Из коллекции цитат

Everybody's got something to hide except me and my monkey!

(c) Beatles

---

Из коллекции избитых истин в попытках

»Двумяднями



Двумяднями был самым обыкновенным бездомным философом, одним из тех кого можно встертить с табличкой «Только вы можете предотвратить мою трезвость!» и протянутой рукой или грязной кепочкой. От него всегда несло алкоголем и запахами о приосхиждении которых большинство правопорядочных домохозяек предпочитают не задумываться. Я не домохозяйка, поэтому, в принципе, могла бы порассуждать на эту тему, но предпочитаю оставить это право за Двумяднями.

Мы встретились в ним накануне воскресенья около какого-то ирландского бара. Пошатываясь, он бросался на прохожих, произнося что-то вроде: «Ануккадайденехсукабля», тоесть пребывал в отличнейшем расположении духа и физическом здравии. Завидев меня (а я действую как магнит для неимущих), он собрал остатки своей концентрации и подойдся ко мне сказал низким хриплым голосом:

- Ддддай, на пивко, а?

- Дам – сказала я, доставая одну из купюр, отложенную на ужин перед казнью - Если ответишь мне на один вопрос: Ты думаешь о том что будет завтра?

- Ааааа... нуу... – он сжал губы, немного их пожевал и наконец ответил. – Двумяднями не поживёшЪ. Не получется ж пить, если уже чувствуешь какое завтра жёсткое похмелье будет. Думаешь: «А хрен с ним, мож обойдётся».

- Но ведь не обходится, - говорю я.

- Не обходится, - беззаботно подтверждает он, выдёргивая у меня из руки купюру и удалился в направлении ларька.

---

Из коллекции картинок

Flying lessons

by *iamkatia



***



Eleanor Rigby

by Beatles



Ah, look at all the lonely people

Ah, look at all the lonely people



Eleanor Rigby picks up the rice in the church where a wedding has been

Lives in a dream

Waits at the window, wearing the face that she keeps in a jar by the door

Who is it for?



All the lonely people

Where do they all come from?

All the lonely people

Where do they all belong?



Father McKenzie writing the words of a sermon that no one will hear

No one comes near.

Look at him working.

Darning his socks in the night when there's nobody there

What does he care?



All the lonely people

Where do they all come from?

All the lonely people

Where do they all belong?



Eleanor Rigby died in the church and was buried along with her name

Nobody came

Father McKenzie wiping the dirt from his hands as he walks from the grave

No one was saved.



***



Меня почти можно было заметить на Кропоткинской.

Я дышала мокрый дождь и спала с закрытыми глазами.



Коллекционер, а вот с вами мы уже встречались, а потом расстались, а сейчас снова встретились, хм.

---

Из коллекции попыток: жардин

»Жардин



Моя первая встреча с Жардин не изменила моей жизни. Жардин была пожилой женщиной с длинными, распущенными седыми волосами и красивыми цветными шлёпанцами. Когда мы говорили, она сидела на столе и то и дело звонко заливалась смехом, расмешённая собсвтенными шутками и мыслями. Она напоминала мне сумасбродную волшебницу, которая вот-вот достанет из под стола кролика и примется пить с ним чай. Она долго рассказывала о том откуда она берёт персонажей для своих книг (а берёт она их, конечно, из реальной жизни, из обрывков фраз, из случайных незнакомцев на улицах и из предутреннего сумбура). Она много мне улыбалась, но в сути, не говорила ничего доброго. В качестве маленького соревнования, я и она вспомнили одну хорошую разминку пера. Мы, точнее каждая из нас, написала предложение на четыре тетрадных страницах очень мелким почерком. Мои мысли сразу ушли далеко и надолго, а её прыгали по странице туда-сюда и тихо хихикали. Она посмотрела на мои исписанные страницы, снова улыбнулась, и попросила меня не читать ей что я написала. Я не прочитала. Она тоже не прочитала. Мы были весьма довольны ситуацией. Перед уходом Жардин наклонилась к моему уху и сказала что хотела бы видеть мои «ночные страницы». Этим сейчас и займусь, в перерывах читая её рассказы. Bот уж действительно заразная болезнь.

---

Из коллекции картинок

Mural I

by `nighty





Удивительно удивлённые глаза

- Pourquoi est-ce que les vaches ne s'envolent pas dans le ciel eternel?

- Elles ne sont pas des chevaux. C'est le grand secret.

- J'aime pas les choses grandes. L'humanite, par example.

- El pueblo unido jamas sera vencido!

- I knew you were going to say that. You're becoming predictable.

- Is that a good thing or a bad thing?

- An empty thing.

- Empty?

- Here. Close your eyes. You feel my hand?

- Yeah.

- Now I take it away. You feel my hand?

- No.

- Well that is emptyness. The space where my hand used to be.

- So my predictability is were your hand used to be?

- Pretty much.

---

Из коллекции мыслей: пятнадцати минутный сплин

Пятнадцати минутный сплин





Taliban says, "Let's put the “fun” back into “fundamentalism”".

Мне нравится печатать истины на белой странице ворда, а потом стирать им одним долгим поцелуем с клавишей delete. Я очень редко щажу маленькие бессмысленные буковки. Ещё реже показываю их кому-то. Просто некоторые кажутся мне слишком любопытными, а некоторые не слишком-то и правдивыми, а поэтому вполне подходящими для моего гибкого восприятия реальной виртуальности. Прости меня, далай лама, но я оставляю своё самопознание при себе, в себе, для себя, у себя и, пожалуй, копию отдам своему адвокату (у него воистину дьявольский стаж). Частная собственность и у тебя нет на меня никаких прав. И если ты надеешься что я выставлю права на себя на аукцион, то можешь искать утешения у весёлого толстячка, этого никогда не случится. У меня начисто отсутствует линия судьбы. Я же говорила что мы не нравимся друг другу.



Моё сердце стучит у меня в пятке и я снова переполнена любовью и доверием к человечеству. Хоть оно и является плохим советчиком и судьёй, я прислушиваюсь к нему и иногда стараюсь вторить его сонным полуосмысленным движением. Человечество – это огромный океан разноцветностей. Оно движется в одном и том же ритме уже не первую сотню лет. И даже не вторую сотню. А третью сотню вы в среду пропили в каком-то неясном баре. Или пабе. Или, всё таки, баре. Вот тебе и мировая справедливость.



Мрак бесполезности накрыл меня с головой и я поняла разицу между обычным и авторским кино. В авторском кино нету счастливого конца. В худшем случае - нет конца вовсе. Ты сидишь в кинотеатре и думаешь: «Наверно режиссёр хотел этим сказать что ...», но никогда так и не узнаешь что именно режиссёр хотел этим сказать, потому что ты -простой идиот (и в данном случае это комплимент, love) который не всегда думает так же как большинство и режиссёр. Вообще непонятно зачем тебе гадать его мысли. Придумай свой конец. И своё начало, если уж на то пошло. Добавь какую-нибудь середину и тебя уже точно возьмут на какой-нибудь международный фестиваль. Те же Канны. Особенно если ты пару раз вставишь в свой фильм фразу «Буш – полный кретин». Тут ты в полном праве рассчитывать на серьёзную награду или по крайней мере на приз зрительских симпатий. И я не говорю что это неправильно, love, я просто говорю. Про авторское кино. Авторское кино почти всегда включает в себя с десяток «пустых» сцен. Ты можешь две минуты смотреть на крутящийся вентилятор и потом пять минут ломать голову какой глубокий смысл несло пятисекундное появление главного героя перед этим вентилятором. Знал ли он вообще что вентилятор существовал или это была игра [тво]его воображения? В обычном кино каждая сцена для чего-то нужна. Ты узнаёшь что-то о ком-то или о чём-то или о том что кто-то был чем-то и что-то пошло не так. Ты не подумай, love, я обожаю «пустые» сцены, сюрреализм, авторское кино и т.п (тому прочее). Мне почти всё равно как вы снимаете своё кино, но никогда, слышите, никогда, не просите меня сказать вам правду в лицо и заплатить больше 15 у.е. за билет.



Может быть когда-нибудь я вспомню код к сейфу, а пока придётся довольствоваться ежедневными вчтречами, где каждый пытается угадать что именно чёкнутый криэйтор завещал своим врагам. Нам, как врагам, этот вопрос черейзвычайно интересен. Вдруг там были деньги?



***



M., не думайте, я не всегда такая. Иногда я бываю странной, а иногда бываю почти-волшебной. А вообще-то, м - очень хорошая буква. мимодумно, танцы макабры

---

Из коллекции мыслей

Один мой любимый философ однажды сказал: An elephant came up to me once. He was into monologues too much. We never talked again.

---

Из коллекции цитат: mr.ripley

Good things about Tom Ripley? Could take some time! Tom is talented. Tom is tender... Tom is beautiful... Tom is a mystery... Tom is not a nobody. Tom has secrets he doesn't want to tell me, and I wish he would. Tom has nightmares. That's not a good thing. Tom has someone to love him. That is a good thing! Tom is crushing me. Tom is crushing me.(suddenly alarmed) Tom, you're crushing me!



(c) The Talanted Mister Ripley by Anthony Minghella & Patricia Highsmith



***



Спу†ница ве†ра, осенние ощущения... да.

Nika*, обожаю закрытые дневники %)

---

Из коллекции жизни

Джаз представил меня Блюзу и теперь мы втроём вместе сидим у меня на кровати и слушаем Баха. А он вроде бы и не против.