четверг, 29 сентября 2005
Минимализм первый: индейцы гринписа
Я спускаюсь с холма и вижу перед собой маленькую железную дорогу. По ней идёт столь же маленький поезд. Он проезжает мимо, выдав на прощание кружочек белого дыма, который расширил озоновые дырки и кардинально испортил состояние окружающей среды. Я морщусь от гринписовской философии и спускаюсь по холму дальше, перехожу через дорогу, успев положить на неё монетку (да возрадуются обнимающие деревья и спасающие китов). Через пятнадцать минут мою монетку подберёт маленькая девочка, потрявшаяся в лесу из корыстных побуждений, но я об этом уже не узнаю, потому что ветерок свеж, ноги легки, а голова настроена на
приключения. приключения.
Зайдя в лес, я вижу индейца лениво сидящего под деревом и жующего жевачку.
- Мой дом – твой дом, - говорит он, намекая на то что его придётся брать с собой.
- Твой, твой, - легко соглашаюсь я стараясь скрыться за ближайщими кустами.
- Я никогда не видел здесь белых людей, - врёт мне индеец, мнгновенно оказываясь рядом.
- Молодец, - искренне не хвалю его я.
- Правда, - немного негодующе.
- Ага, - тихо и спокойно.
- Меня зовут Ченгачкук.
- Ага.
- Правда!
- Ага.
Разговор почему-то умирает и мы идём в относительной тишине, если не считать пение птиц и синхронное завывание койотов за шум.
Проходя по маленькой солнечной поляне, мы видем ещё пять индейцев, один из которых, на самом деле, афро-американец.
- Наш дом – ваш дом, - говорят они нам, и не дожидаясь ответа присоединяются к нашей малочисленной компании.
- Ченгачкук, - вежливо представляется мой индеец.
- Да знаем, уж с тридцать лет вместе живём, - отвечают ему инейцы.
Мой компаньон теряется и краснеет, а я внимательно изучаю прибавление.
- Острый Ноготь на Ноге, Халтурщик Плешивый, Храбрые Трусы в Крапинку, Зоркий Нос и Дадли Джордж 3, - представляются они.
- 3? Не III? – удивлённо переспрашиваю я у африканца.
- 3, - он неопределённо разводит руками, мол «такая уж судьба».
Больше не зацикливаясь на формальностях, мы уходим с поляны, предварительно поправив все травинки, которые успели вытоптать совими неорганичными ногами.
Перед нами то и дело скачут олени и летают птицы. Дадли Джордж 3 всё время пытается застрелить их из своей винтовки (я ведь сказала, что она у него есть?), а пятеро индейцев его всё время останавливают, призывая к его чувствам общественного долга и социальной справедливости. Не понимая ни одно из этих понятий, Дадли каждый раз впадает в глубокие разумья, а иногда и в ямы, из которых нам приходится вытаскивать его за ствол его же винтовки – весьма ненадёжное занятие.
Через три часа похода, я чувствую, что индейцы начинают терять былой энтузиазм, поняв что угощать джином их не будут. Что бы хоть как-то поднять мораль полка, и воспользоваться эелементом неожиданности, я говорю Дадли Джорджу 3:
- Я всегда мечтала поцеловать афро-американца.
Он улыбается и изучает флору и фауну у себя под ногами. Индейцы уважительно косятся на меня и одобрительно хмыкают.
Конец леса наступил неожиданно. Наша банда вдруг обнаружила, что стоит не посреди зелёной чащи, а на крутом каменном побережье. Мужчины начали переглядываться и наконец один из индейцев сказал:
- Собратья по лесной крови, бог Аннунах только что просвятил меня и открыл мне великую тайну: в километре отсюда есть отличная делянка смешной травы. Не направить ли нам свои свободные стопы к этому благославенному месту?
- Чувак, ты конкретно рубишь телегу, - посмеиваясь говорит американец и слишком уверенно напавляется в какую-то слишком известную ему сторону. Индейцы следуют.
Я остаюсь на побережье одна и начинаю осторожно пробираться по камням к хижине на холме, где живёт старик Че.
@настроение:
http://www.titane.ca/concordia/dfar251/igod/main.html