торгую догмами и эскапизмами.
До Англии осталось $1800. Ищу вторую работу.
вторник, 25 марта 2008
вторник, 18 марта 2008
торгую догмами и эскапизмами.
в тебе больше неправды чем лжи.
пятница, 14 марта 2008
торгую догмами и эскапизмами.
пока они смотрят,
пока вы терпите,
пока ты жмёшь,
пока я не дышу,
пока она тлеет,
пока мы длимся,
все континенты смотрят на нас.
пока вы терпите,
пока ты жмёшь,
пока я не дышу,
пока она тлеет,
пока мы длимся,
все континенты смотрят на нас.
среда, 12 марта 2008
торгую догмами и эскапизмами.
говорят что ночью по городу ездит грузовик, который подбирает заблудившихся детей и отвозит их к морю.
торгую догмами и эскапизмами.
в последнее время говорится только на французском,
любое английское слово доставляет почти физическое неудобство.
какая-то чужеродность вокруг.
любое английское слово доставляет почти физическое неудобство.
какая-то чужеродность вокруг.
среда, 05 марта 2008
торгую догмами и эскапизмами.
а теперь снова зима.
ты помнишь меня ещё совсем молоденькой,
девочкой маленькой,
наивной, но ничего так
талантливой.
самоуверенной, не знающей,
как будто радикальной.
ты видишь во мне все оттенки юности,
но уже можешь разглядеть в голове
что-то набухающее,
болезненно распухшее,
пожирающее, опусташающее,
убивающее буквы.
ты знаешь что я всегда смотрю назад,
не просто так оглядываюсь.
жду, ищу, хочу,
боюсь даже и подумать,
ночами надеюсь,
а по утру снова всё тоже.
ты помнишь меня ещё совсем молоденькой,
девочкой маленькой,
наивной, но ничего так
талантливой.
самоуверенной, не знающей,
как будто радикальной.
ты видишь во мне все оттенки юности,
но уже можешь разглядеть в голове
что-то набухающее,
болезненно распухшее,
пожирающее, опусташающее,
убивающее буквы.
ты знаешь что я всегда смотрю назад,
не просто так оглядываюсь.
жду, ищу, хочу,
боюсь даже и подумать,
ночами надеюсь,
а по утру снова всё тоже.
вторник, 04 марта 2008
торгую догмами и эскапизмами.
параслов пока варится вишнёвый компот. в городе впервые ощутимое присутствие весны. она улыбается из-за плеч прохожих и поливает дождями.
хочется стирать и секса.
хочется стирать и секса.
понедельник, 25 февраля 2008
торгую догмами и эскапизмами.
прощание с любовником.
запоминается утро когда ты гладишь пальцами мягкости моей ладони,
когда легонько дуешь на чёлку, думаешь что я не замечаю,
а я, хоть и лежу с закрытыми глазами, всё ещё знаю о человечестве абсолютно всё.
я чувствую под собой мятую простыню,
над собой плед,
а за пределами этого тёплого мира,
что-то неприятно-холодное.
я прижимаюсь чуть ближе к твоему сердцу;
твоя кожа похожа
на мою кожу.
мурашки затеяли войну по нашим телам,
перебегая из одного лагеря в другой,
из твоей пятки в мою,
задевая по пути все жизненно-важные органы.
мои слова упираются тебе в шею
и с криком скатываются по ней куда-то вниз.
ты ждёшь пока я успокоюсь,
чтоб не задать мне несколько вопросов,
чтоб не дождавшись на них ответов,
додумать что-то своё.
каждый о своём.
мы отчаянно отказываемся просыпаться, вставать,
сталкиваться с реальностью друг друга
и окружающей среды.
запоминается утро когда ты гладишь пальцами мягкости моей ладони,
когда легонько дуешь на чёлку, думаешь что я не замечаю,
а я, хоть и лежу с закрытыми глазами, всё ещё знаю о человечестве абсолютно всё.
я чувствую под собой мятую простыню,
над собой плед,
а за пределами этого тёплого мира,
что-то неприятно-холодное.
я прижимаюсь чуть ближе к твоему сердцу;
твоя кожа похожа
на мою кожу.
мурашки затеяли войну по нашим телам,
перебегая из одного лагеря в другой,
из твоей пятки в мою,
задевая по пути все жизненно-важные органы.
мои слова упираются тебе в шею
и с криком скатываются по ней куда-то вниз.
ты ждёшь пока я успокоюсь,
чтоб не задать мне несколько вопросов,
чтоб не дождавшись на них ответов,
додумать что-то своё.
каждый о своём.
мы отчаянно отказываемся просыпаться, вставать,
сталкиваться с реальностью друг друга
и окружающей среды.
понедельник, 18 февраля 2008
торгую догмами и эскапизмами.
непроизвольные вздохи мужчин.
когда иногда
удаётся услышать
непроизвольный вздох
знакомого мужчины,
о нём узнаётся гораздо больше
чем за годы даже близкого
знакомства.
о нём становится понятней,
а он становится немножко
роднее.
и в тот момент пока он
не успел ещё сжать губы,
пока вновь не заработали
шестерёнки защитного механизма,
всё очень-очень просто,
а душе тепло.
когда иногда
удаётся услышать
непроизвольный вздох
знакомого мужчины,
о нём узнаётся гораздо больше
чем за годы даже близкого
знакомства.
о нём становится понятней,
а он становится немножко
роднее.
и в тот момент пока он
не успел ещё сжать губы,
пока вновь не заработали
шестерёнки защитного механизма,
всё очень-очень просто,
а душе тепло.
пятница, 15 февраля 2008
торгую догмами и эскапизмами.
решила поделиться с вами одним из своих любимых стихотворений.
это конечно не самый лучший перевод (язык теряется, слова забываются),
но тект оригинала даже нельзя найти в интернете, так что — неплохо.
есть там ещё первая часть, но тогда получается совсем длинное.
всем привет, особенно тем кто сегодня осознал собственное экзистенциальное одиночество.
Признаки Бога
Ишле Йи Парк
<...>
Может быть бог прячется в розовом свете падающей звезды.
Может быть бог скрывается в неуловимом, необъемлимом,
В рождении сына Фелиции,
В смерти моего дяди,
В свадьбе любовника, с которым мне, казалось,
Cуждено было быть...
Наша судьба записана среди звёзд
Нет, наша судьба покрыта голубой вуалью.
Мы растягиваемся, отдаляемся друг от друга
Как уменьшающиеся точки света которые сперва мерцают,
Потом тихонько гудят,
Потом исчезают.
Часто я выглядываю из огромного окна своей квартиры
И понимаю что не хочу умереть в одиночестве
В городе где мне ещё предстоит
Найти друзей
И любовников,
Которых дейтсвительно огорчит моя смерть;
Где все рисованные небеса, которые я впитала в себя
Пролетая над пятьсот восьмидесятым*,
Умрут со мной.
Нет.
Я хочу чтобы моя семья переживала,
Разваливалась на части,
Кидалась друг в друга часами,
И плакалась в одолжённые пиджаки.
Я хочу целый хор любимых голосов,
Я хочу чтобы кто-нибудь подержал меня за руку.
Моя учительница по фортепьяно однажды сказала: «Бог – это любовь, бог – это красота.»
А ещё она сказала: «Прости своих родителей.»
И ещё сказала: «Играй гаммы как будто они – радуга.
Самая высокая нота – вершина арки, а дальше снова вниз.
Играй из как будто ты скользишь по волнам.»
Моя учительница по фортепьяно –
Слегка лысая,
Семидесяти-шестилетняя женщина,
Которая, ни смотря ни на что,
Покупает блестящие синие платья
И даёт концерты в Карнэги Холе,
Потому что даже если никто не хочет их слушать,
Их просит моя* душа.
Что такое бог?
Пьер* Пети однажды сказал что он верил в богов своих ног,
В богов своего балансирующего шеста,
В богов своего тела,
Когда в 1976ом году
Он шагал между Башнями Близнецами
По натянутому канату.
Он верил в богов ветра,
В богов каната,
В богов пятидесяти футов между двумя зданиями,
Необходимых для того чтобы совершить такой невероятный
И глупый поступок.
Он верил в то что шесть лет прикидывания “потерявшимся туристом”,
Строительства маленьких кирпичных моделей,
И кражи чертежей
Куда-нибудь его да приведёт.
Он был полон необоснованной дурацкой веры
И потратил годы на невероятную дурацкую работу,
На мельчайшие детали –
Например, покрытие канатных крюков тканью,
Для того чтобы не поцарапать здания.
Такие маленькие знаки любви...
И мне хочется верить что кто-то там, наверху,
Наградил его за это.
Мне хочется верить что мелкие радости случаются каждый день,
Не смотря на весь наш циницизм.
И мне хочется верить в людей,
Которые стоят между зданиями,
Лишь с быстро-бьющимся сердцем
И верой.
*хай-вей
** по смыслу вроде бы должно быть "её", но там точно "моя"
*** пьер в данном случае, это - филипп. не знаю почему она...
это конечно не самый лучший перевод (язык теряется, слова забываются),
но тект оригинала даже нельзя найти в интернете, так что — неплохо.
есть там ещё первая часть, но тогда получается совсем длинное.
всем привет, особенно тем кто сегодня осознал собственное экзистенциальное одиночество.
Признаки Бога
Ишле Йи Парк
<...>
Может быть бог прячется в розовом свете падающей звезды.
Может быть бог скрывается в неуловимом, необъемлимом,
В рождении сына Фелиции,
В смерти моего дяди,
В свадьбе любовника, с которым мне, казалось,
Cуждено было быть...
Наша судьба записана среди звёзд
Нет, наша судьба покрыта голубой вуалью.
Мы растягиваемся, отдаляемся друг от друга
Как уменьшающиеся точки света которые сперва мерцают,
Потом тихонько гудят,
Потом исчезают.
Часто я выглядываю из огромного окна своей квартиры
И понимаю что не хочу умереть в одиночестве
В городе где мне ещё предстоит
Найти друзей
И любовников,
Которых дейтсвительно огорчит моя смерть;
Где все рисованные небеса, которые я впитала в себя
Пролетая над пятьсот восьмидесятым*,
Умрут со мной.
Нет.
Я хочу чтобы моя семья переживала,
Разваливалась на части,
Кидалась друг в друга часами,
И плакалась в одолжённые пиджаки.
Я хочу целый хор любимых голосов,
Я хочу чтобы кто-нибудь подержал меня за руку.
Моя учительница по фортепьяно однажды сказала: «Бог – это любовь, бог – это красота.»
А ещё она сказала: «Прости своих родителей.»
И ещё сказала: «Играй гаммы как будто они – радуга.
Самая высокая нота – вершина арки, а дальше снова вниз.
Играй из как будто ты скользишь по волнам.»
Моя учительница по фортепьяно –
Слегка лысая,
Семидесяти-шестилетняя женщина,
Которая, ни смотря ни на что,
Покупает блестящие синие платья
И даёт концерты в Карнэги Холе,
Потому что даже если никто не хочет их слушать,
Их просит моя* душа.
Что такое бог?
Пьер* Пети однажды сказал что он верил в богов своих ног,
В богов своего балансирующего шеста,
В богов своего тела,
Когда в 1976ом году
Он шагал между Башнями Близнецами
По натянутому канату.
Он верил в богов ветра,
В богов каната,
В богов пятидесяти футов между двумя зданиями,
Необходимых для того чтобы совершить такой невероятный
И глупый поступок.
Он верил в то что шесть лет прикидывания “потерявшимся туристом”,
Строительства маленьких кирпичных моделей,
И кражи чертежей
Куда-нибудь его да приведёт.
Он был полон необоснованной дурацкой веры
И потратил годы на невероятную дурацкую работу,
На мельчайшие детали –
Например, покрытие канатных крюков тканью,
Для того чтобы не поцарапать здания.
Такие маленькие знаки любви...
И мне хочется верить что кто-то там, наверху,
Наградил его за это.
Мне хочется верить что мелкие радости случаются каждый день,
Не смотря на весь наш циницизм.
И мне хочется верить в людей,
Которые стоят между зданиями,
Лишь с быстро-бьющимся сердцем
И верой.
*хай-вей
** по смыслу вроде бы должно быть "её", но там точно "моя"
*** пьер в данном случае, это - филипп. не знаю почему она...
пятница, 01 февраля 2008
торгую догмами и эскапизмами.
материнский инстинкт проснулся у меня во сне около полугода назад.
вчера ночью долго-долго снилась беременность, непокой.
того и глядишь, буду во сне рожать.
и тогда уже ни дня ни ночи не будет,
сниться будут только дети.
вчера ночью долго-долго снилась беременность, непокой.
того и глядишь, буду во сне рожать.
и тогда уже ни дня ни ночи не будет,
сниться будут только дети.
четверг, 31 января 2008
торгую догмами и эскапизмами.
я обожаю свой цитатник.
четверг, 10 января 2008
торгую догмами и эскапизмами.
после длительного отсутствия вернулись часы. теперь снова флегматично точно можно резать время на кусочки и кидать их в печку молдости.
пятница, 28 декабря 2007
торгую догмами и эскапизмами.
...и до рассвета в париже смотрели кино.
четверг, 27 декабря 2007
торгую догмами и эскапизмами.
сияющий бог скучал.
с тех пор как он вознёсся многое что изменилось.
слово "призвание" со временем потеряло смысл,
спасать обездоленных и приность свободу в мир быстро надоело,
жена, та самая которая в него так верила,
ушла, бормоча что-то о мании величия и тапочках.
из той группы людей, которая смотрела на него
преданными и фанатичными глазами 12 лет назад,
остался только кин.
старик сошёл с ума ещё тогда
когда ещё-не-бог совершил своё первое чудо.
что же он тогда сделал-то?
кажется, поднялся над землёй
и на секунду растворился в солнце,
наполняя собой воздух.
нет, не воздух, целый мир.
ах какие были времена,
ещё-не-бог и толпа его обожателей
были полны надежд и планов
по реструктуризации жизни во вселенной.
а потом всё это рассосалось,
растеклось среди повседневных забот.
вот и теперь сияющий бог сидел на видавшем виды кресле,
в дырявых носах, семейниках, беловатой майке
и махровом халате.
он сидел, шевелил пальцами на ногах,
и пытался понять с чего же началось его падение.
с тех пор как он вознёсся многое что изменилось.
слово "призвание" со временем потеряло смысл,
спасать обездоленных и приность свободу в мир быстро надоело,
жена, та самая которая в него так верила,
ушла, бормоча что-то о мании величия и тапочках.
из той группы людей, которая смотрела на него
преданными и фанатичными глазами 12 лет назад,
остался только кин.
старик сошёл с ума ещё тогда
когда ещё-не-бог совершил своё первое чудо.
что же он тогда сделал-то?
кажется, поднялся над землёй
и на секунду растворился в солнце,
наполняя собой воздух.
нет, не воздух, целый мир.
ах какие были времена,
ещё-не-бог и толпа его обожателей
были полны надежд и планов
по реструктуризации жизни во вселенной.
а потом всё это рассосалось,
растеклось среди повседневных забот.
вот и теперь сияющий бог сидел на видавшем виды кресле,
в дырявых носах, семейниках, беловатой майке
и махровом халате.
он сидел, шевелил пальцами на ногах,
и пытался понять с чего же началось его падение.
среда, 26 декабря 2007
торгую догмами и эскапизмами.
почему я мало пишу на жж? мне не нравится интерфейс.
а теперь и дневники дико похожи на жж...
а теперь и дневники дико похожи на жж...
торгую догмами и эскапизмами.
снова обвалакивает
мифами, историями, снами наяву
мешает, отвлекает,
и где теперь решительность?
где смелость?
где храброе твоё сердце?
мифами, историями, снами наяву
мешает, отвлекает,
и где теперь решительность?
где смелость?
где храброе твоё сердце?
понедельник, 24 декабря 2007
торгую догмами и эскапизмами.
назвать тебя тихой не получится,
а по другому никак и не назовёшь
а по другому никак и не назовёшь
в тот день тебе исполнилось двадцать.
с утра ты находилась в приподнятом настроении,
здоровалась с кем ни поподя,
ходила в детской пластмассовой коронке,
то и дело безмятежно улыбалась.
ближе к обеду тебя настигла меланхолия,
ты вспоминала детство
и маму
и папу
и что бы раньше и уже больше никогда,
словом погрузилась в самый опасный в мире водоворот.
уже к вечеру ты рыдыла взахлёб,
рыдала так же как в тот день когда тебе расскзали о бухенвальде,
рыдала без начала и без видимого конца,
отвечая какой-то острой физической потребности.
ночью ты успокоилась и лёжа на диване
пообещала себе что-то поменять,
что-то изменить,
чтобы больше так не было.
"новую жизнь," сказала ты
"новую жизнь," написала ты
"официанткой в лондон," подумала ты
"секретаршей в париж," продолжила ты
"продавщицей в амстердам," и так далее.
лишь бы не так как сейчас.
и лёжа на диване,
придавая надеждам плоть,
ты вдруг почувствовала страх.
он начинался где-то в глубине твоего живота
и прорастал сквозь всё тело
к самому сердцу.
страх сковал тебе,
ты позволила ему себя сковать.
теперь же, морщась в приступах повседневности
ты не можешь думать о переманах,
не испытывая примитивного ужаса,
абсолютной паники.
"и что теперь?" спрашиваю я тебя
действительно, что теперь?
вторник, 18 декабря 2007
торгую догмами и эскапизмами.
home for the light-hearted
близнецы воюют в тесноте материнской утробы,
пространство смешивается с жизнью
и становится ею.
дочь кричит на отца, тщетно вымаливая невыполнимое,
она плачет, наблюдая за его реакцией сквозь пальцы;
он беспомощен, стоит на месте и совершенно не знает что сказать,
она продолжает.
братья завидуют сёстрам, но тем не менее дразнят их,
добивая колючестью слов
и отпугивая кавалеров (ордена святой анны).
двоюродные тихо друг друга ненавидят, но любят, но ненавидят,
но любят так, как умеет только кровь.
троюродные целуются без надежд и оправданий,
в темноте чужих комнат,
в тайне собственных грехов.
бабушку чтят память
погибших воинов,
наполеон снова аттакует россию,
но на это раз он
хитрее.
дедушки рассеяно кивают чужим мыслям,
нелепости, взгляды без точек соприкосновения.
революционеры спят на небесах,
а год подходит к концу.
ощущение что вот-вот
рванёт
близнецы воюют в тесноте материнской утробы,
пространство смешивается с жизнью
и становится ею.
дочь кричит на отца, тщетно вымаливая невыполнимое,
она плачет, наблюдая за его реакцией сквозь пальцы;
он беспомощен, стоит на месте и совершенно не знает что сказать,
она продолжает.
братья завидуют сёстрам, но тем не менее дразнят их,
добивая колючестью слов
и отпугивая кавалеров (ордена святой анны).
двоюродные тихо друг друга ненавидят, но любят, но ненавидят,
но любят так, как умеет только кровь.
троюродные целуются без надежд и оправданий,
в темноте чужих комнат,
в тайне собственных грехов.
бабушку чтят память
погибших воинов,
наполеон снова аттакует россию,
но на это раз он
хитрее.
дедушки рассеяно кивают чужим мыслям,
нелепости, взгляды без точек соприкосновения.
революционеры спят на небесах,
а год подходит к концу.
ощущение что вот-вот
рванёт
суббота, 08 декабря 2007
торгую догмами и эскапизмами.
вот мы всегда думаем
что если случится что-то невероятно несправедливое
что-то плохое, ужасное, необъяснимое
что всё поймут, что все поддержат,
что мы будем оправданы, что они будут наказаны.
без этой веры мы не смогли бы
спокойно жить в обществе,
спать по ночам;
так что верим,
слепо верим и не думаем.
нас защитят, нам помогут.
что если случится что-то невероятно несправедливое
что-то плохое, ужасное, необъяснимое
что всё поймут, что все поддержат,
что мы будем оправданы, что они будут наказаны.
без этой веры мы не смогли бы
спокойно жить в обществе,
спать по ночам;
так что верим,
слепо верим и не думаем.
нас защитят, нам помогут.